Читаю монографию о понятии "ка" в Древнем Египте. Вот эта цитата меня застопорила, читаю и думаю хаотично: "он же это не всерьез?", "определения живого вообще никуда не годятся", "как это может быть непонятно" и "так называемое научное мировоззрение ничем не лучше архаического, судя по ограничениям". Это, блин, как рыба, исследующая птиц. Атеист, изучающий богословие. Но почитаю дальше, может, там это как-то объясняется.

"Существует огромное количество свидетельств в пользу того, что египтяне считали изображения «живыми» или по крайней мере способными обеспечивать вечную жизнь изображенному. С другой стороны, те же самые люди не могли не понимать, что изображение мертво, как и материалы, из которого оно сделано: его можно потрогать — и оно будет холодным, его можно ударить и разбить — но оно не пошевелится, не совершит ответного действия, являющегося отличительным признаком живого. Прекрасной иллюстрацией того, что египтяне понимали, что изображения мертвы, и в то же время связывали с ними какую-то жизнь, является практика уничтожения изображений в гробнице с целью погубить ее хозяина — поскольку эта практика существовала, вечная жизнь действительно обеспечивалась изображениями, но во время работы по их уничтожению нельзя было не убедиться, что они мертвы. Каждому непредвзято смотрящему на вещи исследователю должно быть ясно, что проблема слишком серьезна, чтобы от нее можно было отмахнуться, ссылаясь на [38] противоречивость египетской религии и пресловутую «детскость» древнего сознания, привносящего якобы жизнь в мертвое для нашего «взрослого» сознания изображение. Между тем на эти вопросы не только не пытались ответить, но никто, кажется, даже не пробовал четко сформулировать их. Ясно, что теории, в которых проблема «жизни изображений» игнорируется (а именно игнорированием существа проблемы следует признать многочисленные высказывания о «детском сознании» и «магическом оживлении»), ничего не могут объяснить и лишь уводят в сторону. Итак, перед нами неразрешимое противоречие: изображения с египетской точки зрения как будто выглядят одновременно и мертвыми, и живыми. Вырваться из этого замкнутого круга можно, лишь разорвав его — признав, что одно из двух противоречащих положений существует только в нашем представлении. И конечно, ошибочно положение о том, что изображения живы — ведь это плод нашей интерпретации идей пятитысячелетней давности, которая вполне может быть неверной, тогда как то, что изображения мертвы, подтверждается практикой — безразлично, современной или древней, и здесь ошибки быть не может."